"Душа на продажу"
- Я давно должна была придти к тебе… но….
- Не тешься… у вас всегда находятся отговорки для меня. Но, в конце концов, это нужно вам, а мне все равно.
В полумраке наступила тишина. Голубой дым сигареты поднимался к невидимым во мраке сводчатым потолкам огромной пустой залы.
- Сегодня ничего не нужно, я проведу тебя бесплатно.
Тоненькая фигурка в капюшоне благодарна кивнула.
- Ты знаешь, я всегда молчу, временами мне кажется это просто от того, что вы никогда не показываете мне свои лица, и я не вижу смысла тратить на вас свои чувства… но сегодня я задам тебе один вопрос, - мужчина встал с кресла, кинул еще тлеющую сигарету в весело плещущее пламя в камине - единственном источнике света в помещении, и снова повернулся к фигуре, - для меня вы – только беспомощные, жадные тени, а кто для вас я?
Повисла тишина. Фигура замерла, мерно вздрагивая от дыхания, ощущая, как от ответа зависит сейчас ее судьба и понимая, что правда мужчине вряд ли понравится.
- Боишься? – мужчина улыбнулся тонкими, высохшими, бледными губами, - иди за мной, тень… это был всего лишь вопрос.
Он был высок, сутул, седовлас, но поразительно строен и словно бы необычайно силен, в серо-зеленых, всегда безразличных глазах, застыли маски тех, кто бывало часто приходил к нему по вечерам, всех тех, для кого он был одновременно и стражем, и хозяином, и палачом.
Мягким движением он накинул легкий кожаный плащ, убрал руки в карманы, обернулся к девушке, усмехнулся, увидев ее жалкий худощавый темный силуэт на фоне ярко-рыжего пламени камина, снова развернулся и слова не говоря, пошел вдоль каменной, сводчатой стены к самому темноту углу огромной залы.
Словно чего то смущаясь и боясь, фигура поспешила за ним, мерно отбивая такт, отражающийся вдвойне эхом по всей комнате, крохотными каблучками.
Мужчина молча остановился перед высокой, длинной, тонкой дверью, упирающейся почти в потолок. Не было на ней ни ручек, ни замков, лишь блестел крохотный круглый глазок, расположенный все равно слишком высоко, для того, чтобы человеческая рука могла дотянуться до него. А в самом низу, почти у пола имелась крохотная, игрушечная дверца, как подумалось девушке, только ради красоты.
Словно растерявший фигура молча сделала шаг назад, поднимая спрятанную в глубокий капюшон голову, и созерцая высокий сводчатый потолок, искала конец двери.
Темно и холодно стало ей и страшно.
Изо рта вырывался холодный пар, стыли в кожаных перчатках руки.
Мужчина немного постоял, разглядывая дверь так, словно впервые увидел ее, затем же резко развернулся, женщина отшатнулась в страхе, но он схватив ее за запястье, прошептал:
- ради чего? Ради чего вы делаете.. ради всего святого?!
Женщина подняла голову, мягко высвободив запястье из его руки, чуть приспустила капюшон, чем вызвала несказанное удивление мужчины, так и стоявшего с замерзшими чертами лица и все в той же позе, она сняла черную атласную перчатку, оголив невероятно белую и нежную ручку, подняла по детски большие голубые глаза и лукаво улыбнулась, чуть поджав розовые губы, казалось, словно все нежные молодые черты лица ее светились сочувствием и странным непониманием, прошептала так же тихо, но отнюдь даже не нервно:
- Мне говорили, ты видел падающих ангелов, мне говорили, ты знаешь тайну вечной жизни, прекрасной любви, страсти и нежности. Мне рассказывали будто бы ты говорил с Люцифером, где то слышала я, словно бы ты один утихомирил беса… много, старик, сказок рассказывают про тебя, все не правда, знаешь это и ты.. и я. Но скажи мне, коли даже имел бы ты все это, променял бы ты, хранитель Такой тайны, то, что ты хранишь… на все это?
- Знала бы ты.. как надоело мне все это, - хрип вырвался из опустошенной груди старика. Казалось, что в эту секунду вся сила его и мощь растворилась на миг в воздухе, исчезла, пропала…
- А я никогда, - перебила его девушка, гордо вскидывая голову и снова натягивая глубокую накидку.
Он открыл дверь рукой, просто толкнув ее от себя, а глаза его говорили в этот момент словно бы лукаво: «не все страшные тайны… имеют страшную разгадку». Но толкнув большую дверь, старик открыл все же маленькую.
Скрип старой, неухоженной, разлагающейся от древности, двери разогнал холод, застывший в жилах девушки, и мрачную тишину, нарушаемую лишь редким потрескивание догорающего огня.
Ей пришлось нагибаться, чтобы пройти за пределы открывшийся двери.
Ужасающая черная винтовая лестница казалось, не имела в своем начинании ни конца, ни начала.
Слов бы тень, она начиналась из пола, и словно бы тень, уходила высоко во мрак одной из башен замка.
Со страхом и благоговением ступила в эту темноту девушка, и с обыденностью и усталость прошел следом за ней старик.
Счету не было этим ступеням, но она знала, что ждало ее за этим, знала, что награда ее будет столь высока и желанна, что путь к цели потерял для нее любое значение.
Почти бежала она, поднимая тяжелые полы своего тяжелого плаща, и остановилась, только увидев такую же.. как и внизу огромную дверь.
Но подбежав к ней, она поняла, что это лишь муляж, загадка.
В этой огромной двери, как и в той, что была внизу, была вырезана еще одна, совсем крохотная дверца, в такую было бы в пору пролезать, согнувшись в три погибели.
Молча остановилась она подле этого чуда, тяжело выдыхая, рвущийся из ее легких уставший воздух.
- Толкни дверь, - мрачно предложил ей старик, никуда не спешивший, ничуть не уставший, лукавые искорки плясали у него в оживившихся глазах. Он стоял прямо, он снова был силен, он был величествен, словно дракон, играющий на солнце своей золотистой чешуей, а она,.. она была маленькая и жалкая, она рвалась туда, куда путь таким, как она закрыла несправедливая Судьба.
Медля, она развернулась к крохотной дверце, нагнувшись, она дернула ее от себя.
Страшный скрип разнесся по всей башни, словно замок сам пошатнулся, но не то произошло, что ожидала девушка.
Огромная, не маленькая дверца на этот раз, медленно стала отъезжать назад, впуская свет на лестницу, слепя и уничтожая убогое воображение.
Чуть прикрыв глаза рукой, она силилась различить что ни будь сквозь этот огонь солнца, но ничего не было, кроме него, лишь край крыши, черной дугой, разрезал его пополам и ощущения, словно тебя объяло что-то огромное, сильное, любимое...
- Иди же, - старик закурил, ухмыляясь, - ты этого хотела.
Она сделала шаг, она боялась, будто бы вот-вот это солнце схватит ее, разорвет, она хотела слиться с ним, она хотела впитать все его тепло, шаг, другой… бег…обрыв – конец крыши. Нечто невероятно огромное, изливающее свет, тепло, хранящее в себе солнце так, словно оно и было его сердцем….
И не было ничего больше. Только это горячее дыхание солнца, эта слепящая, удушающая страсть тепла, давящее, заставляющая падать на колени, плакать, она хотела взлететь, выше задрать голову, дотянуться руками до этого необъятного, могучего, мощного…
Она чувствовала как там.. выского над ней, скозь непроглядное ярко-рыжее солнце, высилось оно… она знала, чувствовала его запах, сквозь пелену лучей видела его зеркальность, оно было похоже на живое, дышашее, только очень молчаливое, существо…
- Что это, старик? - скидывая капюшон, прокричала девушка, ослепленная солнцем, силящаяся разгадать загадку той высоты, - что это за тепло, что это такое, старик, скажи мне, как называешь Это. Живое, дышащее… необъятное..… скажи мне… куда пришла я, если это то, ради чего каждый день люди платят тебе деньги, чтобы ты показал им это.. если это то, то скажи мне, скажи же… что это такое, как назвать это?! Я шла к тебе, чтобы заплатить за чудо, мне говорили, говорили… что ты показываешь чудо людям, которые за него платят. Мне сказали, будто бы нам, людям, не суждено видеть того, что ты показываешь. Мне рассказывали, что каждый вечер ходят к тебе такие же, как я… они платят тебе, а ты.. показываешь им Чудо. Вот как сказали мне. И, старик, я никогда не видела такого, там.. внизу на земле.. я никогда не видела Этого! Я несла деньги за это?! Скажи мне… скажи… ты показываешь это каждый вечер людям за плату.. как аттракцион… кто ты? Бог… тогда дай мне ответ, обладая такой властью… что это? Как назвать такое..? !
Улыбаясь слепящему солнце маленький Бог прошептал, выпуская синеватый думок и глядя, как стоит девушка на коленях на краю черного обрыва, поклоняясь пылающему солнцу, поглотившему уже почти все и даже ее крохотную фигурку:
- Это небо, дитя… просто небо